Вступление к первой книге каргопольского автора Ирины Кемаковой "Вот так и жить"
У прекрасного русского поэта Владимира Соколова есть строки;
Что такое поэзия? Что вы!
Разве можно о том говорить.
Это – палец к губам. И ни слова.
Не маячить, не льстить, не сорить.
Многословие – не самый верный и короткий путь к сердцу читателя. И представляя первый поэтический сборник Ирины Кемаковой, учителя-словесника из глубинного Русского Севера, я и хотел бы следовать этому принципу. Но Слово никогда не бывает безмолвным. И в сознании моём пробуждается другое афористическое двустишие: «Пиши хоть языком Гомера – были бы чувство, разум, мера». А это, друзья мои, когда строки не вкривь и не вкось, и нет этой кондовой корявости, коими так гордятся некоторые, так называемые, самобытные стихотворцы. К счастью, Ирина Кемакова из рода очарованных и влюблённых в литературу. Её филологический багаж объёмен. Писательское перо дружит со словом. Хотя эта дружба даётся порой нелегко. Но читателю об этом и знать не надо. Открытое сердце всегда тянется к такому же, отзывчивому и трепетному. По стихам Кемаковой видно, что круг её любимых поэтов узким никак назвать нельзя. Но все её стилевое и интонационное многообразие не выбивается из классического русского поэтического русла. Разве что выплеснет языкастая пенная волнишка на берег, словно вызов кому-то из нас, или тому, единственному близкому: «Милый мой, ведь я пока ещё… ручная». И исчезнет. И лови потом её. До следующего всплеска. До следующей искры, высеченной пером.
Поэзия – всегда открытие. В её вселенной нет одинаковых миров. Так и для Ирины всякий человек, близкий и не очень, при всех общностях судеб, неповторим. Деревня, город, чувства и мысли, природа – всё меняется, всё течет, свиваясь в клубки памяти. Иногда автора охватывает подобие страха. Как в стихотворении «Про время». Потому что так бывает у творческой личности, по тем или иным причинам время останавливается. А это значит:
...И не будет любви, друзей и заветных книг,
Сроки цвесть не наступят, дата желанной встречи –
Тот, кто время ругал, скорее других поник:
Знать, безвременье душу пуще всего калечит.
Время зла не держало: стихла в душе гроза.
Или просто без дела вовсе оно не может.
И вернулось – и стрелки дёрнулись на часах,
Каждый шаг отозвался дрожью под тонкой кожей.
Кто в безвременья пору выдюжил, пережил,
Кто в трясине качался зыбкой не с тем, не с теми –
Выбираясь, порвал, как нити, канаты жил,
Осознал, что и боль, и радость дарует время.
Так где же черпается сила любви к жизни? В памяти. И родовой, и той, глубинной, на уровне чувств. И это не инстинкт, и не рефлекс собаки Павлова. Она исходит из живого, природного фейерверка воспоминаний. Она неизбывна. И в нашем случае она восходит к широко используемой в русской поэзии теме живого (а по сути вечного) куста. Наполненного музыкой жизни. Исключение – шедевр лирики «Можжевеловый куст» Николая Заболоцкого. У Кемаковой всё гораздо проще, но не менее символично:
...В минуты, когда не хватает сил
и так неподъёмен груз,
я слушаю, как озорно голосит
волшебный ивовый куст.
Порой возвращаешься, мир кляня,
в тревожной сумятице чувств, –
У дома всегда встречает меня
родной голосящий куст...
Окончательная история голосящего куста грустна. Но не более. Как я уже говорил – память неизбывна. Она даёт нам надежду на встречу с новыми стихами вдумчивой поэтессы с открытым сердцем. А это значит, мы увидим мир её глазами, именно от первого лица. Но пусть остается и тайна сотворения этого мира. Её знают только женщины. А мы, мужчины, лишь догадываемся.
Александр Логинов
