О книге Артёма Попова «Избачиха»
Деревня периода упадка - так обозначил тематику своих рассказов в сборнике «Избачиха» (издательство «Лоция», г. Архангельск, 2020, – 224 с., – 320 экз.) северодвинский автор Артём Попов. Обнажил он в послесловии и внутренний позыв обращения к писательству: успеть запечатлеть «последних из могикан», потому как очень скоро в связи с деревней писать станет не о ком - старшее поколение вымрет, а новое рождается теперь в основном в городах. И вот перед нами обыденная жизнь тех, кто «этой обыденностью доведены до трагизма».
Будь эти слова из послесловия поставлены в начале сборника, читатель был бы предупреждён и отчасти вынужден изыскивать в рассказанных историях тень сельского апокалипсиса. Но такая установка чужда здоровому мировоззрению, и потому каждое новое повествование невольно встречаешь с надеждой, что твои собственные трагические ощущения будут развеяны. В конце концов, жизнь всегда берёт своё, и в самых невыносимых условиях человек умудряется быть счастливым, хотя бы изредка. Да и кто сказал, что призваны мы сюда для непрерывного кайфа, а не для мучений? А если для них, то что должно испытывать муки - тело или душа?
Поищем ответы у героев Артёма Попова, благо они совершенно разные и по годам, и по жизненному опыту. Во главе счастливчиков, понятно, молодые, у которых всё впервые и всё в сегодня и завтра полно волнующих загадок. Пока есть стремление найти себе пару, мир любому кажется радужным. И первая ответная улыбка, первое касание, даже первая размолвка примиряют с тяжёлым трудом на ферме (а где же нынче ещё?!), с грязью по колено, с отсутствием организованных, как в городе, развлечений. Их вполне могут заменить ежедневные походы на автобусную остановку, где можно посоревноваться, например, в угадывании марки машин по звуку. Но хоть времена резко изменились и в деревню почти повсеместно пришёл интернет, своё будущее молодые почти всегда связывают с городом, где можно получить хорошую профессию и жить без сельских проблем. Так поступит герой рассказа «Остановка», именно в городе осознавший истинную цену своей юношеской влюблённости. Уезжает в город и юноша из рассказа «Как в кино», обманно успокаивая себя тем, что ребёнок у девушки не от него.
Те немногие, кто почему-либо остаются в деревне, неизбежно попадут в категорию белых ворон. Таковым, мы понимаем, имеет шанс стать герой рассказа «А может, к чёрту любовь?», ведь ничего из цивилизованных благ ему дома не светит, а отказаться от своего шанса на общедоступное счастье в городе способны только ненормальные. Компанию ему составят персонаж рассказа «Дурик», который зачем-то расписывает ангелочками валуны в округе, а также молодой изгой-бомж, прибившийся к церкви («Сестра Любовь»). Там же встретим мы вернувшуюся на родину одинокую женщину-режиссёра, ради куска хлеба ведущую раз в неделю детский театральный кружок («Одна в деревне»), и бывшего фотографа, которая не устаёт мысленно снимать земляков на фоне доставшегося ей на память о городе торшера («Сковорода из... огорода»).
Кто они, эти люди, сразу отказавшиеся от поисков на чужбине или вернувшиеся из городов не солоно хлебавши? Блудные сыны, осознавшие что-то важное и поспешившие исправить свои юношеские ошибки? Листья от древа жизни, не сумевшие жить вдали от корней своих? Сбитые с пути и вовремя опомнившиеся доверчивые души, соблазнившиеся было побрякушками в обмен на исконные чистоту и доверчивость?
Автор как будто не ищет ответов на эти вопросы и не вкладывает их в речи и раздумья своих героев. Оставляет на откуп нам? Догадайтесь, мол, сами, о том, что и так общеизвестно: живая душа умирает без кровной связи с местом, где человек родился, без единения с понятной ему природой, без осмысленного дела, необходимого не только для пропитания. Вот ведь факты: замерзающей в поле героине рассказа «Одна в деревне» на помощь приходит видением её дед, а затем во спасение даже кошки. И это в то время как где-то рядом другие безжалостно бросают животин в топку... и без содроганий ради выпивки продают родительские иконы («Цветы на ржавой кровати»).
Есть ли грань между живой и мёртвой человеческой душой? Почему одни покидают мир в хмельном беспамятстве (а пьют беспробудно герои почти всех рассказов А. Попова) или в первобытном мучительном недоумении перед таинством существования, а другие - мгновенно и с лёгким сердцем, как герой рассказа «Домой навсегда», успевший отстроить заново родовой дом, этим протестуя против неумолимого исчезновения деревни?
Да, она уходит, но если сдаваться без боя, то не стоит и жить. Вот почему героиня «Избачихи», несмотря на печальный приговор сельской библиотеке, везёт в отдалённую деревню книги и ничем не выдаёт своей боли, дабы не усугублять немые страдания последних жителей. Счастливой старости нынче на селе не увидишь, ибо никто не представляет, чем обернётся завтрашний день. В рассказах есть все приметы новых времён: это и красная черепичная крыша в мёртвой деревне («Домой навсегда»), и интернет, привязавший немногочисленных ребятишек к компьютерам («Остановка»), и заманчивые хозяйственные, экономные турецкие женихи («Алтамиш»), и злополучные автолавки на выезде вместо магазинов («Избачиха»), и кражи всего металлического в оставленных без попечения домах («Одна в деревне»), и даже утрата квартиры из-за не возвращённого вовремя микрокредита («Сковорода из... огорода»). Однако от большинства примет сомнительной цивилизации, добравшейся до глухих уголков, становится только горше.
И ознобно вспоминается открывающий книгу рассказ «Медвежий дом», где разговор уводится в иную, стихийную, роковую плоскость. Традиционно ностальгический и светлый сюжет поездки на забытую сельскую родину вдруг оборачивается вспять у самой, кажется, цели - путешественникам становится страшно двигаться дальше...Вот тут и осознаётся, что мы, маленькие ранимые люди, совершенно бессильны перед неизбежностью уже ясно видимого конца всего, что нам так дорого. Даже доброе напутствие старушки из рассказа «Ничего не бойся», в прежние годы прибавившее бы сил, теперь не спасает от обжигающей правды. Хотя оно, как мне кажется, всему сборнику подошло бы больше, нежели «Избачиха». Помогло бы хоть ненадолго выкарабкаться из явной безнадёги, коей проникнуты все произведения сборника.
Сразу хочется возразить тем, кто примется ругать автора за очередную «чернуху». Да, знаменитые «деревенщики» соблюдали баланс белого и чёрного и не оставляли читателя без светлых образов. Однако и жизнь прежде давала больше поводов для оптимизма, потому что были живы потомки святых поколений наших предков, выстоявших во многих военных и духовных битвах. Наш переломный век богат совсем другими примерами, и тут Попов нисколько не преувеличивает. Пусть он не проживает в сегодняшней деревне, а бывает в ней лишь наездами. Но и из «великих» почти никто в зрелые творческие годы не покидал благоустроенный город насовсем, их авторского таланта хватало и в отдалении от истоков. Значит, собака разногласий зарыта в другом месте.
Мне думается, что в первой книге Артёма Попова не слишком точно расположены рассказы. Читая их подряд, с самого начала, я долго испытывала, словно нехватку кислорода, недостаток образных средств, жаждала сочности языка, психологических подробностей. А меня погружали в спешный, динамичный пересказ событий, от которых я даже начала уставать... И вдруг как второе дыхание открылось: начался цикл зарисовок «Ещё поживём», наполненный такой теплотой и любовью к героям, несмотря на все их недостатки и корявости, такими живыми подробностями их жизни, такой светлой, хоть и грустной тональностью, что я вздохнула с облегчением. А потом появился раздел «Очерки», и совсем душа моя подтаяла от нежности и благодарности за ещё один ряд удивительных портретов сельчан. О них даже не хочется говорить в деталях, чтобы не лишать будущего читателя наслаждения.
Но что же такое случилось в середине сборника?
Мы увидели и почувствовали автора! Он вдруг вышел из тени, обнажил свою душу и показал, где они, эти родственники и земляки, в ней устроились, какие уголочки заполнили, где след оставили и где ранили, чему научили и чем запомнились. И такой простой, обычный, казалось бы, приём вдруг преобразил всю действительность и создал отдельный мир героев Артёма Попова, мир незабываемый и горчащий - оттого, что уходящий.
Пытаясь после этого понять, чего же мне не хватало в первой половине книги, я неожиданно обнаружила, что перечитываю начальный блок с иным чувством, нежели в первый раз. Да, мне показались столь же достойными два случайно пробравшихся в сборник «недеревенских» рассказа - «Продаётся уютная однушка» и «Живительные воды», в которых автор вплотную приблизился в одному из «вечных» вопросов – заговорил об отношении к смерти. Эта тема принудила и к психологическим раскопкам в душах героев, хотя и достаточно робким. Но удивительным было иное: то, что и все другие рассказы теперь я приняла благосклонней. Было ощущение, что я вижу и чувствую автора, а потому догадываюсь о том потаённом в его душе, что не получило воплощение в слове.
Вдруг всплыло другое достоинство изложения – его мускулистость и зримость. Казалось, будто я смотрю короткометражные фильмы, в которых всё, что не сумел или не захотел дописать автор, сыграли в моём воображении талантливые актёры, и кино получилось очень даже неплохое. Так может, в Артёме прячется сценарист, о котором он и не подозревает? И все «чужие» истории он способен достойно излагать именно в этом жанре. В таком случае даже облегчённые и не всегда точные концовки повествований непременно компенсируются хорошей режиссурой. И мы сумеем угадать, что же невысказанное таилось в душах героев, что не названное даже для самих себя они носили внутри. В конце концов, способов познания мира предостаточно, важно только найти свой инструмент.
Что же касается приоткрытого мира авторской души, то ему после первого сборника стоит чётко осознать, что именно это и является его ключом к читательскому интересу. И то, что он скромно – и ошибочно – именовал очерками, никакие не очерки (даже по объёму), а самые что ни на есть истинные писательские строки. Их бессмысленно призывать так, как это делал герой рассказа «Стёпа, волк и война» в намерении «сразить наповал пресытившегося читателя», – ловя сюжеты в подслушанных разговорах, чтобы потом в муках наращивать на них «мясо». Настоящее не вовне и не в голове, оно – в сердце писателя, и пока оно не отзовётся, не заболит, не сожмётся в ответ, браться за перо не стоит.
Впрочем, А. Попов и сам это теперь знает, по собственному опыту, в чём и признаётся в конце книги:
«Восемь лет, работая в газете, гонялся за сенсацией, а герои моих рассказов в это время были рядом...»
Теперь они и с нами рядом. И сколь бы ни трагична была их судьба и судьба нашего поколения, обречённого наблюдать и правдиво описывать агонию деревенской цивилизации, труд этот благороден и ценен несомненно.
© Материал с сайта "Русское поле"
